Стихи 2010

НОЯБРЬСКИЙ РОМАНС

Дорогая, осеннее утро
Переполнено мелким дождем.
Я пишу эти строки с натуры,
А потом мы их вместе споем.
Ах, любимая! Утренний кофе
Остывает давно на столе.
Настоящая суть философий
Быть любимым на этой земле.

Ты – мой ангел! Моя королева!
Сердце прячет порою слова.
Кто-то шепчет их в виде напева
В час, когда я проснулся едва.
Только справилось сердце не сразу
Со значимостью слышанных слов.
Разобрал я последнюю фразу:
«Не смущайся, ведь это любовь!»

ФИЛОЛОГИЧЕСКО-
ЯЗЫКОВЕДЧЕСКОМУ
СООБЩЕСТВУ

Ничего не зная об эклоге.
По придурковатости считал,
Что эклога – это часть дороги
Из аэропорта на вокзал.
Умники обычно отдыхают
На курортах; мне один писал
О фонемах – я от них чихаю
И совсем нефонетичным стал.

Ничего не знаю о хорее.
То есть думал как-то до сих пор,
Что под этим термином в Корее
Обозначен у врачей запор.
Есть в хореях общая мерисма
С ямбом, также неизвестным мне,
Ведь они вредны для организма,
Как скучнейшее кино Карне.

Дактиль, существуя симультанно,
С анапестом, вывернут назад.
В супермаркете однажды в Каннах
Я искал их два часа подряд.
В общем, напридумали названий
И совсем забыли о стихах.
У меня есть масса оснований
Молча уповать на свой размах.

Для сильного расстройства нет причины,
Как не должно быть в принципе расстройств.
Ведь свойства настоящего мужчины
Не просто совокупность неких свойств.

И если даже в город прогуляться,
Чтоб помозолить девушкам глаза,
Не значит обязательно влюбляться;
Мечтают пусть они, а нам нельзя.

Должна быть конструктивная основа,
Всего лишь интерес на первый взгляд.
Упомянуть Бердяева, Смирнова,
Для важности добавить плагиат.

Мужчина должен быть всегда артистом!
Пусть на душе скребется леопард.
Не обязателен в кармане «Винстон»,
Здесь атрибутики не важен ряд.

Важней слова и личная харизма,
Костюм и галстук, на руках часы.
И главный пункт мужского артистизма
Хороший запах с привкусом лозы.

Но запах должен быть чуть уловимым,
Ведь пахнуть благородно – не вонять.
Тогда вас точно не пропустят мимо,
По крайней мере, будут узнавать.

Играя, не заигрывайтесь только,
Коллекция веселых баловниц
Приводит игрунов порой на койку
В различных отделениях больниц.

И не ищите все-таки причины,
Депрессией мозги замуровав.
Ведь свойство настоящего мужчины –
Когда мужчина силой духа прав.

Выйду из вагона на перрон.
Шелест ласковый со всех сторон
Тихой песней сердце успокоит.
Здесь начнется мой недальний путь
Не куда-то, не к кому-нибудь…
Место есть в Немчиновке такое.

Там поэта постоянно ждут,
Иссякает там поток минут,
Не приходят визитеры в гости.
Князь святой проходит вдоль окон,
Стряхивая белый балахон
От того, чем одарили звезды.

Величайшая из всех княгинь,
Утвердившая закон святынь,
Равная в апостольском служенье,
Не спеша обходит спящий сад;
И лучащийся любовью взгляд
Разгоняет призрачные тени.

Погружается поселок в сон,
Только где-то поздний саксофон
Издает волнующие звуки.
Музыкант о времени забыл,
Видно, столько страсти накопил,
Утопая в музыке на сутки.

Будет вторить музыке поэт,
Собирая мысленно в букет
Строки из вселенского вертепа.
А вверху раскинулось шатром,
Разукрашенное серебром,
Темное немчиновское небо.

Эпистолярные изыски
Для современников чужды.
Предпочитают, выпив виски,
Доверить горы ерунды
Во чрево телефонной трубки.
А где же красота письма?
Красивые оскалив зубки,
Девчоночка сошла с ума,
Словесный высыпая мусор
Своим болтливым язычком.
Она давно себе обуза,
И чувства пали в ней ничком.

Пугает многих гладь бумаги.
Письмо – труд сердца и ума.
Писал когда-то Тихо Браге:
«Где свет, там невозможна тьма».
Эпистолярное искусство
Рождается в огне души.
Оно не может жить без чувства,
Оно совсем не может жить
В пустышках, в коих нет традиций…
Они, как мусорный бачок.
Марионетка лезет в принцы
И попадает на крючок.

Вы напишите мне два слова,
Ваш почерк все расскажет мне.
Видны все признаки плохого
В манере написанья «Е».
О силе духа «эН» расскажет
И «эС» о линии ума.
О том, что вы способны к краже
Поведает мне буква «А».
Поэтому писать боятся,
В письме понятен человек.
Ведь мыслей ваших грязных вакса
Испачкает бумаги снег.

О чем ты мне так тихо говоришь?
Мне фразы не всегда твои понятны.
Я в мыслях устремлялся выше крыш,
Но разговор вернул меня обратно.

Предложенный на завтрак круасан
Без должного внимания был съеден.
Крадется чей-то кот, как партизан,
Как видно, в город съехали соседи.

И прихвостень смакует «Китикет»,
Поглядывая на меня с опаской.
Не до него, я рифмами согрет,
Я прячусь за стихами, как за маской.

И улететь я все-таки сумел,
Тихонько выскользнул, пока спала ты.
У дальних солнц, меняя сотни тел,
То был советником, то шел в солдаты.

Но символом тебя, любви, небес,
Служившим мне, как ключ, защита, виза,
Был даренный тобой нательный крест –
Через него домой я возвратился.

О РОССИЙСКИХ СТИХОТВОРЦАХ

Я, знаете ли, понял для себя,
Что сторонюсь российских стихотворцев.
Как будто утром выглянул в оконце,
А там полудебильная толпа.

Дебилы справа. Эти норовят
Своим ритмичным мусором загадить
Не только персональные тетради;
Любой дебил хоть в чем-то странноват.

Во всем им легче – пробивной народ!
Не слушают других, себя не слышат.
Я после них опустошен и выжат –
Такое скопище спесивых морд.

А слева те, кто горестно молчат.
В классификаторе они как полу…
Там представители любого пола,
Но больше «закосивших» под девчат.

Им говорить лишь изредка дают,
Когда крикливым нужно отдышаться.
Левосторонние не упускают шанса
Пока у конкурентов спрятан кнут.

А в центре? Видно тот, кто был в окне.
Но снова наглухо закрыты створки,
Ведь созерцавший вышел на задворки,
Чтоб грязь услышанного сжечь в огне.

О ЧУВСТВАХ

У цветов есть нежный аромат,
У любви невидимые волны.
Страстные порывы утомят,
Если вы к ним постоянно склонны.

Чувствам тоже нужно отдыхать,
Чтоб сильней любовь воспринималась.
Ведь безостановочно порхать
Даже ласточкам не удавалось.

Перерыв не значит забытье,
Перерыв не значит чувств усталость.
Сердце никогда не устает,
В нем огня так много оказалось.

Я слышу эту тишину,
В ней явственно застыли звуки,
Твои волнующие руки
Задели тайную струну.
Она вибрирует, звучит
Почти что не переставая.
Ее мелодия простая –
Рефрен весенних грез в ночи.

Нет музыки. Нет тишины.
Есть недопонятое что-то,
В котором цвет, строка и нота
В прекрасное отражены.
И кто бы это мог понять?
Никем невиданная сила
В застывшем сердце воскресила
То, что успел я потерять.

Словно опытный заправский землекоп,
Стал недавно возводить теплицу.
Черенком, рисуя множество синкоп,
Ковыряю влажную землицу.

Цель – полезную постройку возвести,
В мыслях масса радужных фантазий.
Клад, к примеру, драгоценный обрести,
В коем будут чистые алмазы.

Плутоватая улыбка на устах,
Виден результат лопатной вспашки.
Но действительность сугуба и проста –
Перегной и конские какашки.

ОКЛ

Такой причудливый коллаж,
В котором я и ты в Париже.
Твоя была поехать блажь,
Хотя пора вставать на лыжи.
Нас невозможно разделить,
Где ты, там я с тобою вместе.
Ведь пара – это же синклит
И верность жениха невесте.

Несу сквозь годы первый день,
Когда любви протуберанцы
Всех предысторий дребедень
Сжигали в лучезарном танце.
День этот в Вечность унесу,
Где мы навечно вместе будем.
Пока же трачу свой досуг,
О вкусном размечтавшись блюде.

Поэтизировать себя
Для стихотворца не проблема.
Но над салатом ворожба,
Как написание поэмы.
Настолько женщину любить,
Чтоб презирать свой личный отдых,
Наверно значит – жизни нить
В мгновение связала годы.

АРТИСТУ ТЕАТРА И КИНО ИГОРЮ…

Окончен вечер. Прячем смокинг в шкаф,
Гример, сминая, снимет мой парик.
Я больше не сиятельнейший граф,
Я к перевоплощениям привык.

Кем завтра буду? Может быть, царем.
Там все другое и другой костюм.
Как жаль, цари не пили крепкий ром,
Напиток этот очищает ум.

Недавно роль раба мне принесли.
Хотел сказать писателю: «Постой!
Что за издевки?! Ты меня не зли…»
А оказалось этот раб – святой.

Артист имеет право выбирать,
И важно, чтобы выбрали его.
Когда стараешься с душой играть,
Тогда и происходит волшебство.

Открыв свой дорогой футляр,
Надев очки, решил в бильярд
Сыграть в компании артистов.
О, если б знал, что среди них
Один весьма известный псих
И два заядлых афериста,

Не стал бы даже трогать кий,
Но в святцах сказано: «Иский…»
Я отдых отыскал проблемный.
Товарищ нервный психанул,
«В сухую» проиграв, он стул
Сломал и удалился гневно.

Я аферистам проиграл,
Но словно мысли угадал,
Сказав, что не игрок на деньги.
Их не обидел мой отказ,
Мол, выйгрыш ничего не даст,
Они с других снимают пенки.

Я пиво все же оплатил,
Киношных ублажив светил,
Оставшись другом компанейским.
Но для себя решил: бильярд
Бумажник ставит под удар,
И для отказа повод веский.

Мне легче пьесу написать
И книгу за три дня сверстать,
Быть в стихотворном измеренье.
За то, что чужд любой игры,
Благодарю я те миры,
В которых Вечности сплетенье.

РОЖДЕСТВО

В зимних красках торжество симфоний,
Тайна красоты, идущей в мир.
В терпкой хвое нежность благовоний,
В наледи на стеклах – сувенир.

Живопись зимы неповторима
И еще таинственнее звук.
Я сегодня слышу херувима,
Совершает он полетный круг.

Глупо задавать себе вопросы,
Для чего к нам вестник прилетел.
Ищет херувим не наши слезы
И не смотрит на греховность тел.

Просто скоро души встрепенутся,
Снова в мир нисходит торжество.
Растворится тяжкая обуза…
Праздник накануне – Рождество!

Давайте я вас нарисую
Простым карандашным штрихом.
Я истину знаю простую –
Портрет близок всем и знаком.

Кто знает вас, тот улыбнется,
Незнающему узнавать.
Вернувшись из Ролан Гарроса,
Начнете ко мне приставать.

А я без интимных порывов
Других не слабее мужчин.
Но выбор мой – вы или пиво –
В последнем душевный почин.

Я просто создатель рисунка,
Он в Вечность, натура на склад.
Возможно, в глазах ваших злюкой
Предстал я, но этому рад.

Событий, понятий, поступков
Цепочку нельзя усложнять.
Вы – влагу всосавшая губка,
Но стоит рукою вас сжать,

Теряете, опустошаясь…
Красивый, но мыльный пузырь…
Портрет ваш – невинная шалость,
Но действует, как нашатырь.

Как взглянете, вспомните сразу,
Очухавшись от забытья –
Не купишь любовь, словно вазу,
Где деньги – другая статья.

Давайте я вас нарисую
Простым карандашным штрихом.
Рисуя, ничем не рискую,
Я не уличаем в плохом.

И не уличаем в хорошем,
Держусь золотых середин.
Я пылью времен запорошен,
Свидетель великих картин.

А вы шебуршалка с ракеткой!
Костюм и парфюм дорогой,
Но впрочем, пустышка-конфетка
С играющей левой рукой.

А дальше то что? Неизвестность!
Пасущийся рядом альфонс
И кара вам – ваша бездетность,
Как жизни пустой парадокс.

Давайте я вас нарисую
Простым карандашным штрихом.
Я истину знаю простую –
Портрет будет многим знаком.

Я не хожу по старым адресам,
Особенно по тем, где я не нужен.
Хвалебным не поверю голосам,
От них как будто в голову контужен.
От этих голосов в душе разлад
И ни одной, увы, приличной мысли.
Как будто часть души сдана на склад
И свойства этой части подпрокисли.

Предпочитаю быть всегда один,
Хотя коммуникабелен не в меру.
Когда ты остаешься нелюдим,
Не втянешься в бесовскую премьеру.
Я вечно попадаю в неформат.
И нечего хохмить; перед глазами
Был в плотный ком единый просто смят
Веков размах и в целом и кусками.

Но в то же время я не вечный жид,
Сравнений нет с каким-то Агасфером.
Ему болтаться в мире надлежит,
А мне стихами чистить атмосферу.
Сказать бы мне сейчас, кто я не есть,
Но в заявлениях не вижу смысла.
Спешите почитание принесть,
Пока Отец мой Ангелов не выслал.

О ПОЭТАХ

Мы ходим зачастую по огню.
Огонь у нас в артериях и венах.
Рискуем сжечь себя сто раз на дню,
Но прогораем очень постепенно.
Найти стремимся идеал в словах,
Мучительно выматывая душу.
От образов пьянеет голова,
Они стремятся вырваться наружу.

У образов над стихотворцем власть.
Владея им почти что безраздельно,
Имея неземную ипостась,
Изранить могут иногда смертельно.
Но могут в тот же миг и воскресить,
Заполнив сердце запредельным светом.
А тот, кто сможет за стихи простить,
Прощенным будет в мире том и этом.

Какой-то не такой парижский воздух
И не такая утренняя синь.
Душа отбросит грубую коросту,
Когда приходишь в храм Ле-Сен-Ле-Жиль.

Волнуешься… По плитам Нотр Дама
Вольтер ходил, Золя, Бальзак, Руссо,
Тургенев здесь гулял с любимой дамой,
Здесь Санд задумала роман о Калипсо.

Квартал Латинский. Окна Берлиоза.
На стеклах солнце расплескало свет.
Гитарный гений проливал здесь слезы,
Когда писал свой скорбный менуэт.

В душе такое чувство, будто что-то
Родное я в Париже отыскал.
Итог поездки – сотни строк и фото,
И мной украденный в кафе бокал.