Официальный сайт
ОХРЮНЕНИЕ
По природе нет трезвей меня,
А этимология – Свинья
Отражает мой природный статус,
А не напряжение и градус.
Каждый может просто охрюнеть,
В этом ничего плохого нет.
Если мы оцениваем фактор,
То Свинья опасней, чем диктатор.
В то же время нет добрей меня!
Доброта была обретена
В сложном и таинственном процессе;
И душою я сродни принцессе.
ПО ПОВОДУ ОБЕЗЬЯН
Квадрат гипотенузы, говоришь?
Я мыслю так, что среди стен и крыш
Ценители мои всегда найдутся.
Я к сколковским пойду профессорам,
Мы выпьем с ними в баре по сто грамм,
А то, что дальше – это дело вкуса.
Ученый тоже просто человек,
Способен на какой-нибудь эффект,
Сейчас не будем обсуждать изъяны.
Срабатывает свойство миражей,
Когда среди ученейших мужей,
Бывало, попадались обезьяны.
ОВЕЧИЙ РОМАНС
Я спою вам арию Паяца,
Говорят, контральто у меня.
Как-то пела я для иностранца,
Коему должна быть отдана.
Он баран породистый, фрисляндский,
Дворянин из рода Цвартеблес.
Ничего, что блеет по-голландски,
Лишь бы он ко мне в дуэт не лез.
У овец российских все напевно,
Даже спеть пытались полонез.
Голоса звучали так душевно –
Их любой оценит Цвартеблес.
Говорю про тех овец, которым
Нужен особняк, высокий ранг.
И овечьи так понятны ссоры –
Не у каждой личный есть баран.
КОТ ФИГУРИСТ
С грацией кошачьей и осанкой
Я готов сальто́ изобразить.
Мне недавно говорила Танька,
Что, как Кот, способен я на прыть.
Летом лед найти не так-то просто,
Выручает роликовый ход.
Я готовлюсь в телекинозвезды;
Не беда, что я всего лишь Кот.
Я катался в Базеле и Риме,
От мужей увел танцовщиц двух.
И готов поспорить, что воспримет
Мой кошачий танец Авербух.
УДАВЬЕ ПРАВИЛО
В змеином «Хм» есть множество акцентов,
От сложно дружелюбных до простых.
К примеру, кролики, как пациенты,
Я их люблю и уважаю их.
Конечно, мне, как честному Удаву,
Стереотипы трудно изменить.
Я мог бы съесть Нетребко, Соткилаву,
Но лучше антилопой закусить.
Зачем мне музыкальная отрыжка?
От арий можно даже заболеть,
Замучают подагра и одышка,
Нам, змеям, нужно гибкий стан иметь.
А с кроликами все намного проще
И проще в отношенье поросят.
И если даже спрячусь где-то в роще,
Мне аппетит мой многие простят.
КОТОМЫШИЕ
По осенним сводкам ИТАР-ТАСС
Грызуны настолько обнаглели,
Что готовы сунуть нос подчас
От кастрюль хозяйских до постели.
Мне, Коту, до кончиков когтей
Так порой несносно и обидно.
Ведь пока я в поиске идей
Отравляет воздух мышь флюидно.
Дом хозяйский – мой служебный пост,
Вотчина и сфера обитанья.
И какой-то маленький прохвост
Ставит под вопрос мои старанья.
Здесь не может быть решений двух
И не может быть двойных стандартов.
Будет в доме лишь кошачий дух
Без других побочных артефактов.
ПОЮЩИЙ ГУСЬ
В фантазиях моих нескромных
Я петь могу в Карнеги-холл.
Я лучше даже примадонны,
Во мне есть песенный глагол.
Я экзальтирован немного,
Но в длинной шее ярче звук.
Пусть слышится кому-то гогот,
Но это песенный продукт.
Секрет романсового стиля
В протяжных звуках горловых.
На дне рожденья Гамадрила
Я был в ударе за двоих.
И слушали с благоговеньем,
У новых зверских такт и вкус.
Друзья, смотрите, вновь на сцене
Заслуженный в России Гусь.
СТРАУСИНООБРАЗНОЕ
Выглянул я как-то из песка,
Сунув голову в песок пред этим.
На меня глядели свысока
Попа, хвост и прочие объекты.
Думаю, – нет, надо же, нахал!
Головы моей не видит что ли?
Я ему так громко намекал,
Мол, уйди, так много места в поле.
Он стоит, безмолвствует подлец,
И чего терпеть я должен ради?
Вдруг слегка присядет наконец
И меня играючи обгадит?
Клюнуть попу наглую решил,
Потянулся, внутренне собрался,
Раздражение в клевок вложил…
Больно было, чуть не обосрался.
АРА ПОПУГАЯН
Меня считать обычным пародистом!
Да, пусть отсохнет на корню язык.
Мечтал всегда я стать эквилибристом,
Но не попал на тренировках встык.
С тех пор вещать фальцетом научился,
Но, кстати, баритон не пострадал.
В соседской клетке канарейка Лиза
Мне посвятила яркий мадригал.
Один щегол… Ох, будь он так неладен!..
Решил меня в вокале перепеть.
На лётном нашем общем променаде
Хотел ему я в очи посмотреть.
Его планида мелкая такая
И он еще к тому же интриган.
Кишка тонка подставить Попугая,
Ведь Ара я, мой род – Попугаян.
СТРАУС-АТЛЕТ
Не испытывая затруднений в беге,
Страусиной грацией горжусь.
Я попробовал мазнуть себе «Бом-Бенге»
Там, где хвост, и до сих пор чешусь.
Мчался, истинно пути не разбирая,
Олимпийские рекорды чушь.
Только лишь у папуасского сарая
Я пришел в себя, увидев двадцать душ.
Кто рассказывает сказки про «Мельдоний»?
Вот ему бы задницу мазнуть!
Всех атлетов и атлеток он обгонит
И поймет, в чем атлетизма суть.
К настоящим бегунам цепляться каждый,
Зад отъевший, подло норовит.
По саванне их бегом сгонять бы дважды –
Сразу примут надлежащий вид.
КИСУЛИК
Не нужно мне оваций и букетов,
Избавьте от восторженных реприз.
Не нужно од хвалебных от поэтов,
Липучих, словно масляная слизь.
Нужны мне море, жаркий пляж в июле
И чтобы он мне бархатно сказал:
«Моя любимая! Моя Кисулик!»
И на колено предо мною встал.
Я не хочу, чтоб Кошечкой назвали,
Хотя порою выдаю: мур-мур.
На этом пестром, ярком карнавале
Немало ведь мурлыкающих дур.
И если обстоятельства пригнули,
И все порою валится из рук,
Его проникновенное «Кисулик»
Мгновенно мой поддерживает дух.
ОРАТОР ВОЛК
Встал к микрофонам наш сибирский Волк.
‒ Мы всех иноязычно говорящих
В гостей записываем настоящих,
От них один международный толк.
Но те, кто смеет нагловато нам
Систему иностранных закорючек
Внедрять, да так, что каждый взбаламучен,
Получит однозначно по мордáм.
Мы терпеливо разъясняли всем –
Бизонам, скунсам, ястребам, койотам,
У нас живут согласно русским нотам,
Абсурдны правила иных систем.
А кто от злобной дерзости своей
Решит с предупрежденьем не считаться,
Тот ощутит до полного абсанса
Всю силу наших крепких челюстей.
Стихи о животных и от имени животных имеют свое тематическое и синкретическое разнообразие. Кто-то из моих знакомых утверждает, что я решил стать баснописцем. Я не разделяю их точку зрения, ибо представляемые мною произведения являются просто стихами. Я не настолько мудр, чтоб претендовать на лавры баснописца.
В этот цикл входит на данном этапе 87 стихотворений, хотя возможно их будет немного больше. Мы решили ограничиться двенадцатью произведениями, которые уже публиковались и их исполняли со сцены и в радиоэфире. Остальные желающие смогут прочесть сами в книге.