Слово о русском поэте

В России поэты всегда были знаковыми фигурами как в веке XIX, так и веке XX. Их социальная и общественная значимость зависела, конечно, от творческого потенциала того или иного творца, но в любом случае они находили горячий отклик не только в среде интеллигенции и просвещенного дворянства, но и у простого народа. 90-е годы двадцатого века и первое десятилетие нового тысячелетия ознаменовались тенденциозной поэтической деградацией, наплывом большого количества посредственностей и затиранием настоящих мастеров. Находясь в тени у продюсеров, музыкантов и исполнителей и не обладая возможностями для равноправной самореализации, любой поэт оказывается в положении бедного пасынка, третируемого и помыкаемого. А ведь в принципе все начинается именно с их слова, как квинтэссенции социального запроса и общественного ожидания.
…Я не могу не петь. И я пою
Наперекор судьбе ко мне враждебной.
Я улыбаясь яд презрений пью,
Грущу от околесицы хвалебной…
Игорь Ольгин всегда лаконичен и точен. Его поэтическое слово стало знаковым и определяющим в русской современной поэзии еще в конце 80-х годов прошлого века, оно не подвластно ни времени, ни модным тенденциям. Говорить, что он не известен российским читателям и слушателям, глупо и неосторожно, ибо песни поэта стали появляться в конце 70-х годов. Первыми исполнителями были Надежда Чурадаева, Леонид Макеев и Малика Алимова. Трудной и интересной была работа совместно с композитором Андреем Ивановым-Ташкентским над песней «Сцена» для Натальи Нурмухаммедовой, прозвучавшей в «Песне года» в 1993 году.  В конце 80-х годов поэт приступает  к работе над сценарием художественного музыкального фильма «Бенефис под солнцем», главная роль в котором и целый букет песен пишутся специально для Кати Семеновой. И снова у Игоря в соавторах Андрей Иванов. К сожалению, проект так и не был реализован в силу многих объективных и субъективных обстоятельств. Впрочем, «Сказка о Синем Джинне», принятая к экранизации на киностудии «Узбекфильм» Шухратом Аббасовым, тоже не была экранизирована из-за банального отсутствия постановочных средств. Впоследствии попытки возобновления проекта предпринимались в Москве, но с каждым годом себестоимость фильма возрастала соответственно инфляции. И если Ольгин был готов в 1991-1992 годах удовольствоваться гонораром в 200 000 долларов, то сейчас он сухо замечает: «Я продам материал тому, кто сможет предложить мне не менее 1 000 000 долларов». 
Псевдоним поэта ─ Игорь Ольгин ─ достаточно молод, то есть у поэта он появился недавно. До 2005 года поэт работал под другим псевдонимом. Что заставило поэта в одночасье сменить наработанный псевдоним на совершенно неизвестный ─ остается загадкой. По крайней мере, сам поэт комментировать данный прецедент отказывается. Ему абсолютно нет никакого дела до того, что многие звезды эстрады и кино «потеряли» его, а воспринимать новое имя поэта не очень то торопятся. Жестокая справедливость высказывания «Нет человека ─ нет проблемы» в данном случае даже очень актуальна.
Но, тем не менее, есть поэзия! Великая и всепобеждающая поэзия.
…Есть в слове свет. И тьма там тоже есть.
В нем ненависть с любовью, ложь и правда.
Вы радуйтесь, что я сегодня здесь;
Потеря каждого из нас чревата…
Поэт знает, о чем говорит. В буквальном смысле слова Игорь Ольгин прикоснулся к Вечности в монастыре Оптина Пустынь, где он в течение двух месяцев нес послушание трудника, работая то качегаром, то грузчиком.  Многое ему дали беседы с отцом архимандритом ─ настоятелем монастыря, а также с игуменом Мелхиседеком, в ту пору благочинным Оптиной Пустыни. Когда поэт вспоминает беседы у настоятеля, в глазах появляется какой-то неземной блеск и легкая грусть, ведь в то время он всерьез намеревался принять монашеский постриг.
─ В те годы я был максималистом, но зов мирской пересилить не смог. А личности среди насельников монастыря были великие. В беседах обычно участвовали многие монахи, разрешалось участвовать послушникам и трудникам. Настоятель кропотливо присматривал для монастыря интеллектуалов, старался поддерживать их. Изредка на этих встречах звучали и мои стихи. Пожалуй, одним из влиятельнейших и авторитетных для всех был отец Илия ─ духовник монастыря. Здравствует он и сейчас. Честно говоря, я тогда с тоской вспоминал встречи в Доме Кино, общение с Ибрагимбековым, Дмитриевым, Яком Йола и многими другими.
Поэт иногда старается избегать называть известные имена. Это связано, прежде всего, с нежеланием оказаться в состоянии спекулятивности. Неоднократно ранее его упрекали в том, что он о ком-то что-то сказал. И Ольгин перестал говорить даже о тех людях, которых очень любил и уважал. Я помню, как он с каким-то невероятным вдохновением и ликованием читал свое прекрасное стихотворение «Женщина идет», посвященное одной великолепной телеведущей и киноактрисе. Я обещала не называть имен? Ее имени тоже не называю.
Пусть смолкнут звуки музыки прекрасной,
Ветра, смирите бурный свой полет!
Она неповторима и всевластна,
Смотрите — это женщина идет!
Пусть облака к ногам периной лягут,
Приостановит время вечный ход.
Склонитесь, словно государственному флагу,
Ведь это мимо женщина идет!..
О, скольким женщинам поэт подарил этим стихотворением чувство радости и счастья. Я сама женщина и остро завидую той, которая вдохновила поэта на эти великолепные строки. И я никогда не поверю, что она не знает об этом стихотворении. По крайней мере, потомки будут о ней вспоминать хотя бы в связи с этими строками. А пока пусть остается безымянной.
Впрочем, ее свекровь, народная артистка России знает правду, но почему-то тоже молчит.
А Игорь Ольгин тем временем продолжает свое великое дело, не оглядываясь назад и не ожидая ни от кого дешевого признания.
Вероника Платова
литературовед
error: Content is protected !!